Читать книгу - "Твердыня грёз  - Елена Маврина"

Дни потекли размеренной чередой. Опасность погони миновала, и крадуши покинули мрак укрытия, вновь радуясь солнцу, шуткам и горячей еде. Каждый пытался себя чем-то занять. Вещи были выстираны, дом вымыт, убран двор. Исмин помогала собирать Мирне травы для лекарств, обучалась врачеванию. Злата сидела с детьми. Малыши Мирны привязались к хмурой девочке – Злата, окруженная их звонким щебетанием, стала понемногу отдалять панцирь недоверия, забывая о шрамах, гончих и змеядах. Уц не отказывал ей в помощи, с хмурым видом, но принимая участие в шалостях братьев малышки Эли. Эфа шла на поправку, по-прежнему мало разговаривая. Даже Мирна не смогла помочь: несколько слов в день – всё, на что были способны поврежденные голосовые связки Эфы.

Скучать Эфе не девал Тами. Он шутливо прозвал её Рыбкой, а себя – Цепким Крабом, умеющим часами рассказывать о сущем пустяке. Тами бывал везде и всюду. Ходил с Клювом охотиться на перепёлок. Пилил с Уцем сухие деревья. Носился по степи с детьми Мирны, распугивая мышей и птиц. Любопытное личико Тами гримасничало в каждом мероприятии. Вернувшийся из Клеты Хадуг взял на себя львиную долю внимания, но вскоре Тами опять начал виться хвостом за Гораном, неимоверно раздражая его докучливым повторением «ничегошеньки» и «трепещите». Единственным местом, где кудесник мог отдохнуть от бесконечного стрекота Липучки, стал лазуритовый пруд. Тропы к нему вились по скользким камням, но тишина того стоила. Горан брал с собой книги, блокнот, чернильную спицу и скрупулезно выводил линии маршрутов, пока удочка ожидала клёва.

Хадуг, в свои тридцать пять лет поседевший до макушки, пережил не одно нападение змеядов и покушение гончих. Он пообещал ребятам помочь добраться до Клеты и сесть на корабль. Талая унесёт их в Шерт за два-три дня. Мирна отговаривала от путешествия: «Настала зима. Оставайтесь сколько нужно. Вы ещё дети – гонитесь за мифом, который в действительности окажется руинами».

От путешествия отговаривала и Ализ. Иногда Горан спорил с ней, иногда соглашался, но чаще – грустил, когда образ ворожеи исчезал с тенистой поверхности пруда. Их общение возвращало его в стены Башни, на лучезарные улочки Янтарного града, по которым они бродили, смелые и наивные, – окрыленные предчувствием великого будущего, чудесных открытий и грандиозных свершений.

***

– Я теперь придумываю сказки. – Злата с улыбкой метнула взгляд на истрёпанные книги возле детских кроваток. Мальчишки крепко спали, Эли кривила во сне бровки. – Уже все прочитала.

На Злате вновь синело платье, подол которого она аккуратно починила цветными нитками. Детская напоминала драконье яйцо, увитое вьющимися растениями. С потолка свисали огневики и радужных цветов птички. Горан устало приблизился и опустился на скамью рядом со Златой:

– Они привязались к тебе.

– Я стараюсь помочь Мирне.

– И ты привязалась к ним. Злата… – Горан настойчиво смотрел в глаза. – Тебе известно не хуже меня.

Она не злилась на его предупреждение, скорее – печалилась.

– Им не грозят ужасы. Я ведь желаю добра. Это только мои мучители. – Она сжала ладони напротив груди, всматриваясь в безмятежные лица детей. – Остип бредил моими сказками. И Азар. Я часто придумывала им небылицы, а они верили. Но потом…

– Появились многоликие? Братья видели их?

– Все видели. Все, кто жил рядом.

Эли беспокойно открыла глаза. «Ш-ш, спи, звёздочка». Злата погладила девочку по бледной щеке. Эли беззвучно зашевелила губами, почесала лобик и сонно сомкнула веки.

– Пойдём, Горан. В дереве уже, верно, погашен свет.

***

Ночью Горана разбудил плач. Он открыл глаза, всматриваясь в синеву тлеющего шара в изголовье. Жалобные всхлипы тонули в полумраке стен. Возле постели Златы стояла босоногая Эли. Она тянула Злату за руку, испуганно призывая: